Сюжеты part three
Шехтелев сад
Имя Франца Осиповича Шехтеля ассоциируется у российских жителей в первую очередь с архитектурой, поскольку это имя величайшего из живших в нашем государстве мастеров модерна. Исключение составят лишь саратовцы. Для них Франц Осипович Шехтель – величайший в истории города устроитель увеселительных мероприятий. Правда, речь идет не об известном архитекторе, а о его чуть менее известном родственнике, купце второй гильдии и театральном меценате, основавшем в городе Саратове популярнейший увеселительный сад. Сад, в судьбе которого были такие взлеты и падения, такие пики и провалы, что позавидовать ему может любой самый рисковый, самый авантюрный человек.
В середине девятнадцатого века это место не было примечательно ничем. Конечно же тут проходила своя жизнь, однако к искусству она не имела никакого отношения. Писатель Гавриил Гераков, например, вспоминал: “Там, где теперь… дача Шехтеля, в мое время была голая степь. Я в детстве с товарищами своими ходил на эту степь вылавливать из нор водой сусликов, а женщины рыли здесь солодковые корни для продажи; тут также паслись бараны, предназначенные на убой”.
Однако в середине девятнадцатого века никто уж не помнил о несчастных баранах и сусликах. Память об этих животных затмил летний сад, который открыл тут Франц Шехтель.
Саратов тогда уже был городом крупным и шумным. Горожане, особенно летом, нуждались в загородном месте отдохновения. И Шехтелев сад, находящийся в двух с лишним верстах от тогдашнего города, пришелся саратовцам как нельзя кстати. Тем более что расстояние это было нисколько не обременительным: предприимчивый купец пустил особые омнибусы от Театральной площади до собственных владений.
Франц Осипович не претендовал на строгость и академичность. Там, например, случались вот такие представления: “В саду Шехтель. Перед отъездом компания артистов, гг. Дитрихи и Сабек, представят здесь небывалое зрелище, составленное из 50 персон в богатых азиатских, африканских и европейских костюмах, которые на 17 роскошно убранных верблюдах сделают шествие по главным аллеям сада и потом в богато убранном Аравийском шатре исполнят аравийские игры и пляски, в чем будет участвовать хор цыган”.
Другая заметка гласила: “В театре сада Шехтеля с большим успехом прошли гастроли американского негритянского трагика А.Ф.Олдриджа, исполнившего роли Отелло, Макбета, короля Лира”.
Возможно, большинство саратовцев в первую очередь заинтересовала не актерская игра известного в те времена артиста Айры Олдриджа, а сам факт выступления на сцене негра – настоящего, а не какого-нибудь там нагуталиненного Васьки с ярмарки. Однако здесь бывали действия и более серьезные. К примеру, в 1865 году в Саратов приезжает уже вошедший в свою славу Александр Николаевич Островский и лично ставит в саду Шехтеля свою “Грозу”.
А с 1863 года здесь регулярно проводит гастроли труппа антрепренера Медведева. Тот Медведев писал о своих впечатлениях: «Мы открыли спектакли… театралы не выходили из сада. О.Шехтель (Осип Осипович, брат Франца Осиповича. – Авт.) хорошо торговал буфетом. С открытием театра сад и театр приняли название “Шехтель”».
Помимо выступлений здесь играли в биллиард и кегли, запускали в высокое небо “аэростатический шар” и, разумеется, танцевали под звуки оркестра. “Приятно было приехать в сад Шехтель, – писал современник, – даже не ради театра и танцев, а просто насладиться чистым воздухом и послушать музыку”.
И все это происходило на глазах другого Франца Шехтеля, пока что просто мальчика, но в будущем – известнейшего архитектора в стиле модерн.
Однако Шехтелям тот сад принадлежал недолго. Уже в конце шестидесятых годов семью постигает финансовая катастрофа. Один из свидетелей этих событий писал: “Шехтели лишились всего состояния от неудачного предприятия: они вздумали добывать в Сибири золото, почему один из братьев поселился в Красноярске. На приисках Шехтели потратили весь свой капитал и влезли в большие долги. Дома их продали с аукциона”.
К счастью для саратовцев, сад и театр достаются некому Э.Ф.Сервье – французу, парикмахеру и человеку, явно не чуждому изящных развлечений. Сад не только не меняет своего характера – напротив, он становится все интереснее и все милее горожанам. Продолжаются гулянья, отношения с Медведевым не прерываются. Артист В.Давыдов описал атмосферу известного сада в 1871 году, спустя четыре года после того, как сад сменил владельца: “Маленький деревянный театрик, весь спрятавшийся в зелени тенистого сада, совершенно не был приспособлен для сложных постановок, в нем не было даже приличных декораций… Лето было жаркое, и все с наслаждением после пыльного и палящего дня бросались в тенистый и чистенький сад. Были сделаны дорожки, беседки, скамейки. Сад усердно поливали водой, чтоб не было пыли. Вечером украшали цветными фонариками, а в праздники Медведев освещал его каким-то прибором, дававшим необыкновенно сильный и яркий огонь. Здесь же можно было в ресторанчике сытно, вкусно и дешево закусить, а прекрасный оркестр услаждал музыкой. Одним словом, это было премиленькое местечко, где приятно было отдохнуть”.
Увы, в 1875 году театр сгорел. Не стало привычного увеселительного заведения, хотя и “похожего на сигарный ящик”, но все равно полюбившегося жителям города. Пришлось срочно отстраивать новое. Сервье не жалел своих средств, и уже в мае 1876 года “Саратовский справочный листок” коротенько отчитался: “На месте сгоревшего в саду Сервье театра открылся вновь отстроенный летний театр”.
Один из завсегдатаев тогдашнего сада Сервье вспоминал: “Это был громадный тенистый сад, походивший скорее на рощу. Прямые тенистые аллеи, поросшие мелкой травой… В мелкой лесной поросли звучали трели соловья, ворковали горлинки… Высокие папоротники зеленели своими кудрявыми султанчиками, тихо покачиваясь при малейшем дуновении ветерка, а посреди этой рощи, со всех сторон окруженной вековыми благоухающими липами, возвышался большой деревянный театр, обнесенный просторной крытой террасой”.
Кстати, в 1877 году здесь довелось поактерствовать известному репортеру, а тогда еще просто скитальцу без определенных занятий В.А.Гиляровскому. Об этом кратком периоде мятежной своей биографии он затем написал (как обычно, не без доли самолюбования): “Побывал у кабардинцев Узурбиевых, поднимался на Эльбрус, потом опять очутился на Волге и случайно на пароходе прочел в газете, что в Саратове играет первоклассная труппа под управлением старого актера А.И.Погонина, с которым я служил в Тамбове у Григорьева. В Саратове я пошел прямо на репетицию в сад Сервье на окраине, где был прекрасный летний театр, и сразу был принят на вторые роли… Труппа была большая и хорошая… Я жил неподалеку от театра с маленькими актерами Кариным и Симоновым”.
Разумеется, Владимир Алексеевич не столько занимался репетициями и спектаклями, сколько всяческого рода хулиганством. Он, например, ходил играть с саратовскими оборванцами в орлянку – игру далеко не целомудренную. Дарил девушкам цветы (осыпав предварительно их нюхательным табаком). Драл за уши коллег-актеров, выражавших симпатии актрисе, приглянувшейся самому Гиляровскому. А актера Инсарского, бывшего навеселе, подговорил записаться добровольцем на турецкую войну. К счастью, Инсарский очень быстро попал в лазарет, где был признан к воинской службе негодным.
Увы, в 1879 году участь Шехтеля постигла самого Сервье. Он не сумел после истории с пожаром и строительством поправить свои пошатнувшиеся денежные дела, и сад Сервье оказывается в собственности нового владельца, а спустя четыре года переходит к городской управе.
В истории сада начинаются черные дни. “Саратовский листок”, к примеру, отмечает: “Во время спектакля в зрительном зале и на сцене летали летучие мыши, производившие переполох среди зрителей и артистов”. Театр “в связи с малыми сборами и неустроенностью” быстро приходит в упадок. Одно за другим поступают новые предложения – как использовать некогда процветавшее, ну а теперь негодное хозяйство. Один предлагает устроить тут зоологический сад. Другой считает нужным оборудовать в саду больницу. Третий (ассенизатор по профессии) вообще настаивает на том, чтобы открыть здесь “очистительный завод”. В газетах между тем проскакивают сообщения такого плана: “Обоз из казарм Деконского переведен в помещение летнего театра в саду быв. Сервье”.
В конце концов сад арендуют некие братья Максимовы, которые устраивают выступления цирковых и опереточных трупп, а также некого “физика Краузе” – “исполнителя туманных картин с видами Кавказа, Закавказья, Крыма и пр.”. Заканчивается эта деятельность тем, что власти опечатывают здание театра за долги, а вскоре появляется новое сообщение: “Два помещения в саду быв. Сервье приспособлены для холерных больных. Театр заколочен”.
Затем здесь от случая к случаю устраивают детские утренники, чаепития из самоваров, концерты. В конце концов на театр обращает внимание “Общество трезвой и улучшенной жизни”, и в 1891 году “Саратовский листок” публикует очередное, на этот раз радостное сообщение: “В саду Сервье состоялось открытие общедоступного народного театра, первого такого театра в России”. А спустя полгода здание театра снова гибнет от пожара.
И опять отстраивается, на этот раз с размахом. В справочнике “Весь Саратов” за 1910 год ему посвящены такие строки: “Зрительный зал имеет мест: партер 490, амфитеатр 147, 1-й ярус 319, 2-й ярус 318, ложи 18, а всего 1345. Фойе служит залом для народных чтений, оно вмещает 300 человек. Театр воздвигнут в общественном саду Пушкина (новое название бывшего сада Сервье, данное в 1899 году к столетию со дня рождения Александра Сергеевича. – Авт.), где обыватель проводит время нравственно. Спиртные напитки отсутствуют, вместо того буфет имеет всегда свежую и вполне доступную по цене закуску. Сообщение – трамвай. Вагоны ожидают конца спектакля. Опоздавшие по каким-либо причинам театралы или по недостатку в вагоне мест расходуются на извозчиков или “по образу пешего хождения” отправляются по глухим улицам и Полтавской площади. Ввиду сего многие театралы стремятся оставить театр, не дожидаясь развязки пьесы. В последнем действии начинается выхождение и хождение за платьем”.
На этом и заканчивается история увеселительного сада. В 1918 году ему присваивают имя Карла Маркса, в середине шестидесятых старое здание сносится, а в 1967 году строится новое, ничем особенным не примечательное. Однако же по старой памяти здесь останавливаются иной раз примечательные гастролеры, а перед входом до сих пор растут деревья и цветут цветы.
|
